Попалась статейка в МК, советую почитать -
http://www.mk.ru/blogs/MK/2008/05/23/society/354428/Сюда скопировал самое интересное:
Г-н президент, вы очень много обещали, но с особой страстью (и до выборов, и теперь) вслух мечтаете исправить судебную систему...
Но чтобы исправить механизм, надо знать, как он работает. А откуда вам это знать? При взгляде сверху вы видите сияющий дворец правосудия. А что там внутри? Вот и в минувший вторник поговорить о недостатках судебной системы вы пригласили судей и чиновников (разве у них есть проблемы с судом?).
Ни одного жалобщика, ни одного раздавленного судебной системой вы не позвали.
Если бы вы были рисковым малым, лучше всего было бы одеться победнее, напялить седой парик, взять костыль и захромать вверх по шикарной лестнице. Однако вы скорее осторожны, умеренны и аккуратны — важные достоинства, но экспериментов в духе Гаруна аль-Рашида (халиф Багдада, который переодевался в рубище и шел на рынок, чтобы своими глазами, а не по телевизору и не из доклада визиря увидеть, как живет народ) не ждем.
...
История такая. В Конституции (ст. 39) написано: “Каждому гарантируется социальное обеспечение по возрасту”. То есть пенсию женщины должны получать с того дня, как им исполнилось 55, а мужики — с 60. Однако в Законе о пенсиях сказано иначе: “с момента обращения”.
Причем “моментом обращения” в Пенсионном фонде считают не день, когда человек впервые пришел, а когда сумел собрать все справки, которые они потребуют. На это у некоторых уходят месяцы. И за все эти месяцы пенсия тю-тю.
Получается, что закон хуже Конституции. Хотя в Конституции (ст. 55) прямо сказано: “В Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права”. (В скобках, г-н пр., скажу вам как юристу: формула безобразная. Вместо вялого “не должны” следовало бы написать “запрещено”. Кроме того, возвратная форма глагола создает впечатление, будто законы сами издаются. Это очень удобно, поскольку за плохой закон, который издался, наказывать некого. Следовало бы “запрещено издавать”. Будете менять Конституцию, не забудьте эту деталь.)
…Год назад я решил: подам в суд, выиграю; и все миллионы пенсионеров, у которых украли пенсию (у кого за месяц, а у кого и за год), получат свои деньги. Подчеркиваю: свои.* * *
Наконец нас пригласили. За столом судебная коллегия: председательствующий Ракунова Л.И., судьи Беренков В.И. и Фомина Н.И.
— Доверяете составу суда? — спросила председательствующий.
— Доверяем, — ответили хором мы с Корыстовым и наш противник — представитель Пенсионного фонда.
Потом этот представитель сказал, что Конституция им не указ, потому что при назначении пенсии они руководствуются не ею, а законом.
Потом начал было свою речь Корыстов, но через минуту его прервали (мол, не надо повторять доводы, изложенные в жалобе).
— Истец, — спросила меня председательствующий Ракунова, — поддерживаете мнение своего адвоката?
— Да… — я хотел сказать о Конституции, но они уже встали.
— Суд удаляется на совещание! — сказала Ракунова.
Поверьте, г-н президент, когда ждешь два часа, а тебе дают сказать две буквы — это грустно. Но я особо не расстраивался, потому что в жалобе действительно все было изложено ясно и со всеми необходимыми ссылками и на статьи Конституции, и на законы, и на Гражданский процессуальный кодекс.
Через некоторое время судейская коллегия вернулась в зал и огласила решение: “Минкину в жалобе отказать”.
С тех пор всем встречным-поперечным рассказываю эту историю и предлагаю угадать: сколько времени судьи совещались? Условия льготные: противник ставит любую сумму, и если он ошибется не больше чем в два раза — плачу я. Если он ошибется больше чем в два раза — платит он.
Люди добрые, но наивные говорят “час”. Самые опытные и глубоко во всем разочарованные говорят “две-три минуты”. Все проигрывают.
Со мной, г-н президент, были часы с хронометром. И когда судьи объявили свое удаление на совещание и за ними закрылась дверь, я нажал кнопку. И успел спросить Корыстова: “Две минуты? Пять?” Но тут дверь открылась, мы с Корыстовым открыли рты, я нажал кнопку.
18,49 (восемнадцать и 49 сотых секунды).
“Напрасно они так”, — бормотал Корыстов, утешая. Нас обоих шокировал не отказ, а беспредельная скорость (в этом месте, г-н президент, я долго думал, написать “беспредельная наглость” или “беспредельное бесстыдство” — но зачем нам эмоции, верно?).
За это время даже выпить на троих нельзя. За это время трудно даже поровну разлить пол-литра на троих (попробуйте, если не верите). Собачки, г-н президент, дольше обнюхиваются, чем эти судьи совещались; Кони подтвердит.
А больше никто не подтвердит. Нас с Корыстовым никто не спросит, а протокол не ведется.
Не знаю, есть ли в мире еще хоть одна страна, где не ведут протокол судебного заседания кассационной коллегии.
* * *
…Пройдет еще полтора-два месяца, и мы получим мотивированный письменный отказ (несколько страниц, которые нельзя не только обдумать, но даже и протараторить за 19 секунд). Потом напишем жалобу в следующую инстанцию и опять будем месяцами (как и в первом случае) ждать повестки… За это время еще тысячи пенсионеров умрут, так и не получив своих честно заработанных, кровных.
